| | Сижу, чиню телевизор (ЖК панель), да еще ноутбук упавший принесли, пытаюсь найти документацию полезную, а в голове крутится....
В общем приснился сегодня сон, сон, какого ранее не видел. Это не просто отрывок чего-то, а целая история с преамбулой, фабулой и счастливым концом, для меня. :)
Если вспомнить все увиденное, прочитанное, услышанное перед сном, то видно, что многое в нем, это просто кусочки из этого, сдобренные возможно фантазией или еще чем-то. Но чтобы "склеится" в такую последовательность, даже и не представляю как это. Во сне даже фигурирует кошка, а наша кошка реальная очень любит под ногами ластится в темноте, от чего можно и чертыхнуться невольно.
Сон содержит легкие "НЮ" сцены, так что дети до 16 - закрывать глаза. :) Да, и сон толковать не надо, я не верю в толкования.
И так действо в одном акте, трех частях:
Я вижу практически тоже село, в котором родился, и свой отъезд на учебу в город. Я прощаюсь с какой-то милой девицей, сидя на лавочке, под черемухой (последнюю ночь перед отъездом на вступительные экзамены, я действительно провел с женщиной, но, правда, в кабине трактора "Беларусь" :)).
Прошло несколько лет. Я иду по городу, а мне навстречу верхом на лошадях черной масти движутся четыре всадника. На них черные фраки, на головах цилиндры и белые перчатки на руках. Подъезжая ко мне, они хватают меня, забрасывают на круп одной из лошадей, и мы галопом выезжаем за город. Там меня пересаживают в большой черный лимузин с дюжей охраной внутри.
Лимузин въезжает в наше село, где только на тракторе и можно ездить. Вокруг народ, в общем, все село собралось, от мала до велика. На улице конец мая, белые цветы на яблонях.
Меня заводят в какой-то дом, где переодевают в смокинг, надевают цилиндр, белые перчатки и шикарная трость в руках. Под неусыпным взглядом охраны выводят, водружают на красивую рыжую лошадь. Кто-то берет ее за узды, и так везут меня в сторону леса, окружающего поля, где на одной из лужаек я вижу восседающую на белой лошади девицу, с которой прощался при отъезде.
На ней белое свадебное платье, спускающееся по бокам лошади, и получается такая ослепительно белая гора, увенчанная белой короной. Смотрится красиво, особенно в лучах солнца пробивающихся сквозь ажурные плетения узоров на платье, да и вообще через саму его ткань.
Мы катаемся на лошадях, потом подъезжаем к маленькой церкви, почему-то стоявшей на опушке леса, в отдалении от села.
Все уже были там. И вот мы у алтаря, уже вот-вот прозвучат слова связующие нас, как вдруг я замечаю, что из-за алтаря выглядывает кто-то, а в руках у него цветы. Тут моя "суженная" подымает руку и кулаком грозит этой роже прячущейся за алтарем. Рожа исчезает.
Мы идем в село сквозь строй людей. Они подняли руки, а в руках у каждого венки из яблоневых цветов. Ветер с венков срывает лепестки, и они белым пухом кружатся вокруг так, что все-все в белом, даже первая трава, будто в снегу.
Я, опираясь на трость, иду медленно, не различая четко черт лица "суженной", а только вижу ее руку в белой перчатке до локтей на моей руке, и чувствую ее плечо. Уже на выходе из этого навеса рук с венками я оглядываюсь - в начале его опять вижу эту рожу с цветами в руках. Цветы красные, они сильно выделяются на белом, красным пятном. Моя "суженная" опять показывает кулак этой роже, рожа исчезает.
Нам поднесли бокалы с вином, мы выпили. Ни обмена кольцами, ни каких поцелуев под "Горько!" не было.
Нас разводят по разным комнатам, объявив, что у нас сейчас будет "первая брачная постель" (именно постель). Меня раздели наголо какие-то женщины, причем, одетые в украинские национальные костюмы. Затем два охранника сообщают мне, что сейчас приведут "суженную", выходят и встают снаружи у дверей.
Комната вся была, как бы устелена белыми скатертями кружевными. Как в домах старинных, где они всегда были почти на всех предметах в доме. У окна стола кровать в белых простынях. Я лег, укрылся.
Заходит "суженная". На ней белая типа ночной рубашки накидка, но более изящная, что красило ее. Она снимает ее, и... о Боже:
- Как же ее развезло-то, бедняжку!
Не в меру полная девица, с толстыми ногами с 199% целлюлита. Она снимает лифчик - грудь даже для ее полноты слишком большая. Я представляю ее тело на себе, и мне становится страшно. Я сжимаюсь.
Она сбрасывает с себя трусы, идет к постели, и тут..... Откуда эта кошка появилась, может и правда наша Муська мой сон посетила. В общем, моя "суженная" чертыхается об эту кошку и падает прямо на меня, с разворотом, так, что своей большой попой как раз мне на лицо.
Попа очень большая. Мокрая, кожа липкая, и я никак не могу оторваться от нее, чтобы повернуть лицо. Мне трудно дышать, и вдобавок к этому, я замечаю, что вся ее попа покрыта красными прыщами.
- Ну, правильно, - думаю я, - она ведь ездила верхом на лошади, попа разогрелась, стала мокрой и от этого покрылась прыщами. Высохнет и все будет нормально, будет гладкая.
И тут же с ужасом понимаю – чтобы высохнуть такой большой попе, потребуется много времени, за которое я могу просто погибнуть. Да и зачем мне такая большая попа? Надо высвобождаться из ее плена и бежать, бежать, и быстрее!
Собрав все силы, я хватаю эту попу, приподымаю, заваливаю "суженную" в постели. Она закрывает глаза, на лице блаженство.... А я срываю с подушки наволочку и завязываю ей рот.
"Женушка" широко раскрытыми глазами смотрит, как я одеваю на себя ее трусы. Трусы большие для меня, слишком большие, и сваливаются. Я начинаю сожалеть, что у меня нет никакого влечения к этой девице, так бы хоть что-то держало на мне ее трусы.
Я понимаю, что если "суженной" удастся пикнуть, я пикну в последний раз - за дверями охрана. Я бегаю на цыпочках по комнате, раскрываю все ящики в поисках булавки. Ничего подходящего не нахожу.
Рядом с кроватью, на тумбочке, я замечаю ножницы. Подбегаю, хватаю их, опускаю в трусы свои (пардон, в трусы "суженной", временно мною арендованные). На глазах "суженной" ужас!
Я разрезаю обметку резинки, вытаскиваю ее, стягиваю по своей талии, завязываю в узел - трусы превратились в подобие юбки. Срываю с постели простынь, обматываюсь ею как древний грек, целую "суженную" в пупок:
- Прощай, любимая!
и выпрыгиваю в окно.
На улице тихо, нет никого. В общем, мне повезло, думаю, все гуляют на "нашей свадьбе". Я ударяюсь в бега. И тут истошный вопль:
- Вотяяяя он! Вотяяя он!
На лавочке скрытой белыми гроздями черемухи иссушенная временем старушка тычет в меня сухим пальчиком и кричит сиплым голосом.
На улице появляется толпа народу, черные наездники на черных лошадях, и во главе этой армады черный лимузин. А сзади погони клубы пыли.
И тут только я замечаю, что там, где одиноко у опушки леса стоит церковь, есть железная дорога, и по ней, пыхтя дымом, в сторону села движется паровоз. Я направляюсь к нему, бегу со всей силы, а их не хватает, и вот-вот нагонят меня.
И все-таки, я успеваю заскочить на подножку. Забегаю, закрываю дверь. Паровоз проезжает около села. Исчезли клубы пыли, погоня превратилась в чинную процессию - они двигались в сторону церкви, не обращая внимания на паровоз и меня в нем.
Во главе процессии шла моя бывшая "суженная", опять вся в белом до земли, на ее лице налет счастья, а рядом эта рожа, с красными цветами в руках. Это был невысокого роста мужичок, еле достигающий плеч "моей любимой".
- Ничего, зато ему повезло с ее попой.
Подумал я. Поезд издал гудок, и.... Я проснулся, звонил телефон.
Звонила женщина из нашего дома. У нее полтора года назад умер муж. Ее сын живет отдельно, а дочь в Хабаровске. Она же живет со своей матерью, уже старенькой, плохо слышащей, поэтому ей приходится включать телевизор на полную громкость, так что просто невозможно терпеть остальным. Вот она и интересовалась, можно ли подключить к телевизору телефоны.
Я объясняю ей ситуацию по конкретной модели их телевизора, а в уме прокручивается небылица, которую я только что смотрел, и когда повторились "кадры" мокрой попы, я рассмеялся. На той стороне провода меня недоуменно спросили, почему я смеюсь, а мне только и оставалось ответить, как то, что я только что рассказал себе анекдот, которого раньше не слышал. На той стороне провода тоже рассмеялись. | |
